Хроники Мастерграда. Книги 1-4

В один из дней бесконечного пути Александр поймал себя на том, что мысли о навеки покинутом двадцать первом веке больше не приносили боль одиночества и утраты, как в первые дни и недели после Переноса. Словно подернулись вуалью времени, стали тусклыми и почти нереальными и суматошная жизнь больших городов, и бензиновая толчея транспорта и Интернет и, самое главное, мать. А реальностью то, что вокруг. Заунывная песня, бесконечная, как сама степь, проводника-казаха, которую он пел, аккомпанируя себе на струнном музыкальном инструменте, грубо вырубленный из камня идол – обатас на вершине затерянного в степи холма, город и лицо Оли, то ласковое, то грустное. Глубоко вздохнул и выплюнув черную от набившейся в рот пыли слюну, покачал головой:

– Вжился, черт… так вжился, что прежнее почти и не вспоминается!

Нет, конечно все помнилось, но то была память разума, а не чувств. Эмоции и чувства диктовались уже миром семнадцатого века. Века кровавого, но и великого. Еще недавно непонятного и пугающего, а ныне почти родного. Ко всему привыкает человек, особенно молодой, как Петелин, у которого все впереди.