Крестоносец

Тирпруа хватило ума сделать вид, будто он пристыжен своей выходкой, зато Фиц-Алдельм принялся бахвалиться, рассказывая о том, как трусливые грифоны разбегались перед пятью воинами. Поначалу он не замечал осуждающих взглядов и разговоров за столом.

Я посмотрел на Ричарда: тот улыбался краем губ и ничего не говорил. Я тоже молчал.

Покончить с плодами воображения Фиц-Алдельма решил де Шовиньи.

– Послушай-ка, Роберт, – начал он. – Тебе невдомек, что король разговаривал с начальником стражи?

Фиц-Алдельм, все еще похвалявшийся тем, сколько мятежников обратил в бегство его меч, смолк. Он бросил беглый взгляд на Ричарда, потом на де Шовиньи.

– Король?

– Он сказал начальнику, что за каждого нашего убитого казнят по десять грифонов. Вы сражались храбро, сомнений нет, но толпа отступила из-за угрозы государя.

За столом раздались приглушенные смешки. Я даже не пытался скрыть своего удовлетворения.

Одна щека Фиц-Алдельма сделалась пунцовой от смущения – другую половину лица закрывала повязка, – и он бросил на меня взгляд, полный ненависти.