Мёртвое время

– Задушили… – потрясённо прошептала матушка Шанэ.

А девочка, недобро сверкнув глазами, сразу показала на Рьена – обличающе ткнула в него пальчиком, точно глава отдела убийств самолично выкрал (или выманил?) её из дома, чтобы избить и задушить.

– Матушка… – Рьен вдруг кашлянул, точно почуял это указание. – Вы же не думаете, что это я?

– Нет, сынок, нет, – она покачала головой. – Я ведь духовидец, и души живых я тоже вижу. Ты своего помощника-то на место поставить не можешь – жалеешь сиротку, – а уж на ребёнка даже голоса не повысишь. Ты очень добрый. Порой даже слишком. Нет, это кто-то… из времён твоей почтенной родительницы, когда она была девчонкой.

– Что вы ещё увидели? – он снова взялся за перо. – Девочка молчит?

– И боюсь, нескоро заговорит, – поджала губы матушка Шанэ. – Я, конечно, постараюсь… Но ничего не обещаю. Ребёнок явно в шоке – до сих пор. И ещё о травмах…

Рьен всё записал, повернулся к девочке и с запинкой спросил:

– Скажи, есть ли приметы, по которым тебя можно опознать? Родинка на коленке, шрам на руке? Светленьких сероглазых девочек десяти лет в Семиречье сотни. Тысячи. Были. И когда пишут заявление о пропаже, обычно указывают дополнительные приметы. Есть?