Обещание

Мани сутулится, хохлится против них всех. Слишком много всего произошло, невозможно делать вид, что ничего существенного. Поздно вечером он долго, истово молился, и это, он верит, Господня воля, чтобы я тут был, чтобы я помилосердствовал и дал пример христианского поступка. Вера означает борьбу с собой, ты не можешь просто ненавидеть их, и всё. Но трудно это ему, гораздо трудней, чем он воображал, трудно сидеть среди этих, которые забрали ее у меня, с их странными обычаями. Зачем они рвут на себе одежду, зачем требуют от меня, чтобы поверх сердца была черная лента, а на голове ермолка? Почему они все желают мне долголетия? Он не хочет никакого долголетия, сегодня уж точно, он хочет, чтобы жизнь была покороче, хватит с него уже. В частности, он охотно бы распрощался со следующими ее несколькими часами, возьмите их себе, берите на здоровье, мне они не нужны.

Его собственное племя куда скромней численно. Тут партнер по бизнесу Брюс Хелденхейс, пара друзей-прихожан. Плюс семья, разумеется, хотя Мани нарочно посадил между собой и своими детьми Марину, чтобы сын был подальше. Он даже взглянуть на Антона не в состоянии. То, чем обернулся вчерашний браай, еще не остыло в Мани, еще беспокоит его внутри, как бурчание в животе.