Большая грудь, широкий зад

– Хватит, конечно! Да еще ты есть, травка целебная, как линчжи, – чего мне еще искать! – расчувствовался Мюррей.

Пока Мюррей с матушкой разговаривали, ослица, крутившая мельничный жернов, залезла мордой в муку. Пастор, подойдя, наподдал ей, и жернов снова с грохотом завертелся.

– Давай помогу муку просеять, пока дети спят, – предложила матушка. – Принеси циновку, постелю в тенечке под деревом.

Мюррей расстелил соломенную циновку под утуном33, и матушка пристроила нас там в холодке. Когда она укладывала меня, я стал хватать ртом воздух в поисках соска.

– Ну и ребенок, – подивилась она. – Бездонная бочка какая-то. Скоро всю высосет до костей.

Пастор подгонял ослицу, жернов крутился, размалывая пшеничные зерна, и мука с шуршанием сыпалась в поддон. Матушка уселась под деревом, поставила перед собой корзинку из лозняка и, насыпав муки в мелкое сито, стала ритмично потряхивать его. Белоснежная свежемолотая мука падала в корзину, а отруби оставались в сите. Лучи солнца, пробивающиеся сквозь листву, попадали мне на лицо, освещали матушкины плечи. Мюррей не давал ослице отлынивать, нахлестывая ее по заду веткой. Ослица была наша, пастор этим утром одолжил ее, чтобы помолоть муку. Уклоняясь от ветки, она рысила круг за кругом, и шкура у нее потемнела от пота.