Большая грудь, широкий зад

– Фань Сань, – заговорила она, чуть не плача, – видишь ведь, что человек умирает, и даже пальцем не шевельнешь, чтобы помочь! Вот уж правду говорят: «Нет ничего ядовитее осиного яда и безжалостнее сердца лекаря». Но, как гласит пословица, с деньгами можно и черта жернов крутить заставить. Двадцать лет я хранила на груди этот даян, отдаю в обмен на жизнь невестки! – И она вложила монету в руку Фань Саня. Тот в ужасе отшвырнул ее, словно кусок раскаленного железа. Лицо у него покрылось маслянистым потом, щеки задергались, исказив лицо.

– Отпусти, почтенная сестрица… – взмолился он, закинув сумку на плечо. – В ножки кланяться буду…

Он побежал было к воротам, но тут увидел, что в них вваливается Шангуань Фулу. Голый по пояс, одной туфли нет, на костлявой груди, как зияющая гниющая рана, что-то зеленое, похожее на колесную смазку.

– Где тебя носит, чтоб тебе околеть? – злобно накинулась на него Шангуань Люй.

– Что там, в деревне, брат? – разволновался Фань Сань.

Но тот, не обращая внимания ни на ругань жены, ни на вопрос Фань Саня, улыбался безумной улыбкой и издавал трясущимися губами звуки, похожие на быстрое постукивание куриных клювов о глиняную посуду. Ухватив его за подбородок, Люй покачала им туда-сюда и широко раздвинула рот. Из него потекла белая слюна с мокротой. Фулу закашлялся, сплюнул и наконец пришел в себя.