Безымянные культы. Мифы Ктулху и другие истории ужаса

За краем обрыва растаял чудовищный лик, маленькая рука отпустила меня. Разве мог я не узнать ее? Ведь тысячекратно испытывал прикосновение этой кисти, тысячекратно брал ее в свою ладонь. О Мойра, родная Мойра, биение сердца моего! Ты всегда рядом со мной – и в жизни, и в смерти.

И тогда я в первый раз заплакал по ней. Пряча в ладонях лицо, проливал жгучие и горькие, но исцеляющие душу слезы, пока над синеватыми холмами Голуэя не взошло солнце и не облило ветви Погибели Дермода новым, дивным сиянием.

Так что же это было со мной? Сон? Наваждение? В самом ли деле призрак давно умершего изгоя привел меня к древу смерти, а тень покойной сестры вмешалась в последний миг и не позволила свершиться злодеянию?

Верить или не верить – решайте сами. Я же знаю доподлинно, что той ночью Дермод О’Коннор заманил меня на край обрыва, а нежная рука Мойры Кирован не дала мне сорваться, этим же касанием очистив протоки моего сердца и вернув душевный покой. Теперь мне известно, что не глухая стена разделяет живых и мертвых, а лишь тончайшая вуаль, и что любовь усопшей женщины сильнее злобы казненного мужчины, и что я, покинув когда-нибудь сей мир, снова заключу милую сестру в объятья.