Иранская мина

Дождавшись вечера, Коган отправился к общежитию шоферов. Нужно поговорить с начальником автоколонны, вызвать Погорелова и основательно его допросить, даже если на это уйдет вся ночь. Борис был опытным следователем и надеялся, что сломать простого шофера ему удастся быстро. Ведь на допросах в свое время ему приходилось работать и не с такими арестантами. Он допрашивал генералов, матерых шпионов, затаившуюся злобную контру из белогвардейского подполья. И это зачастую были убежденные, закоренелые антисоветчики.

С сожалением посмотрев на свои пыльные ботинки в свете освещенной витрины закрывшегося магазина, Коган двинулся в сторону порта. Опрятный по натуре человек, он очень раздражался, что не было возможности погладить брюки и рубашку. Да что уж погладить – просто сменить. Но хотя бы бриться он старался каждый день. «Так недолго и опуститься», – понимал Коган. Одернув пиджак, поправив жилетку и кобуру под мышкой, он зашагал в сторону окраины, где располагалась советская автоколонна.

Пистолетный выстрел хлестнул в темноте, как кнутом. Коротая вспышка – и тут же послышался крик. То ли от боли, то ли от отчаяния. Еще два выстрела, и уже несколько голосов стали кричать в темноте. Загорелся прожектор на «вышке», где-то заработал автомобильный мотор. Громко разлетелось вдребезги стекло.