Собрание сочинений в шести томах. Т. 3: Русская поэзия

Из десяти 3-ст. амфибрахиев в «Пепле» центральными можно считать следующие:

«Каторжник» («Бежал. Распростился с конвоем…» и далее о гибели в «темной Волге»),

«Бегство» («…Вон мертвые стены острога, Высокий слепой частокол…»),

«Бурьян» («…А нынче в родную деревню, Пространствами стертый, бредет…»),

«Шоссе» («…Иду. За плечами на палке Дорожный висит узелок…»),

«Путь» («Измерили верные ноги Пространств разбежавшихся вид…»),

«На рельсах» («…Улегся на рельсах железных, Затих: притаился – молчу…»),

но с ними смыкаются, конечно, и «городские» стихи («…Прижался к железной решетке – Прижался: поник головой…»), и «железнодорожные» («Жандарма потертая форма…» – может быть, не без влияния на будущий «Вокзал» Пастернака), и «программные» («…Исчезни в пространство, исчезни, Россия, Россия моя!» – ср. ниже, п. 4). Некоторые интонации Белого предвосхищены очень непохожими поэтами: строки Фофанова, 1900, «Там цепь фонарей потонула В дали, отуманенной сном, Там ранняя лампа мелькнула В окне красноватым пятном…» могут показаться цитатой из «Пепла». Потом Белый пытался составлять из этих (и других) стихов «Пепла» связные поэмы; но и без этого внутреннее единство перечисленных образцов достаточно ясно.