Разграбленный город

– А что за вещи ты видел в Бессарабии? Картины?

– Нет, рисунки. Это были вывески.

Он рассказал о евреях в той деревне: мужчины словно костлявые призраки в лохмотьях, женщины в черных шерстяных париках (они брили головы, поскольку мучились какой-то кожной болезнью, в других местах уже исчезнувшей). Держались они скрытно и раболепно, и Саша, привыкший, что евреи – самые богатые члены любого общества, был потрясен их поведением.

– Они даже читать не умели, – пояснил он. – Совершенно нищие, но прекрасно рисовали.

– И что это были за рисунки?

– Фантастические. Люди, животные, предметы, все невероятно ярких цветов. Я при любом удобном случае ходил на них посмотреть.

Казалось, что эти вывески были единственным его развлечением, и Гарриет спросила:

– А у тебя были какие-то друзья в армии?

– Я познакомился с одним деревенским мальчиком. Его отец держал кабак, куда солдаты ходили пить țuică. Это была обычная комната, очень грязная, но солдаты говорили, что этот человек – страшный жулик и купается в деньгах.