Золотой раб

Он говорил по латыни грубо, неправильно, но легко и быстро.

– Старший надсмотрщик велел отвести его в барак и вправить кость, – сказал один из тех, что привели раненого. – Нам лучше идти.

Фрина топнула. И сразу поняла, что попала маленькой туфелькой в грязь. Она видела, что кимвр посмотрел искоса, и легкая улыбка искривила его рот. Он посмотрел на нее и сухо кивнул. Он знал.

Она в смятении сказала:

– Нет, ни за что! Я знаю, что вы сделаете: дурак кузнец расколет кость, и этот бедняга будет хромать весь остаток жизни. Ведите его на виллу!

Они покорно послушались. Нет, не кимвр, он прыгал на одной ноге, но когда пришли на кухню и посадили его на стул, он расселся так, словно этот стул принадлежит ему. Он весь в грязи, и на нем только неряшливая серая туника, на запястьях и ногах рубцы от кандалов, но он сказал: «Дайте мне вина», и главный повар сам налил ему полную чашу. Кимвр осушил ее тремя большими глотками, вздохнул и протянул чашу.

Фрина пошла за домашним врачом. Он грек, как и она – все самые ценные рабы греки, все в прошлом свободные люди, он стар, хорошо знает травы и припарки и умеет угодить Корделии: хозяйка страдает громко и не отпускает его от себя. Он с готовностью пришел, осмотрел повреждение, приказал принести воды и стал губкой протирать рану.