Мама на Рождество

– Эрика, – отвечает она, крепко зажмурившись.

– Папа с Эрикой сейчас выйдут. Ну же, давай, милая.

Милли все же прорывается под одеяло, еще раз звонко чмокает Эрику и, радостно подпрыгивая, выбегает из комнаты. Как только дверь за мамой и моей дочкой закрывается, Эрика со стоном опускает одеяло на лицо.

– Доброе утро, – говорю я.

– Не такое уж и доброе. Прости, я должна была вчера уйти.

– Но уснула.

– Ты должен был меня разбудить.

– Но не сделал этого.

– И теперь мы в неловкой ситуации. Я не собиралась знакомиться с твоей мамой.

– Теперь придется.

– Может, ты принесешь мои сапоги и пальто, а я тихонечко выскользну в окно?

– Ну уж нет. Теперь мы в одной лодке, так что придется отдуваться обоим. Давай вставать.

Сажусь на кровати и тру лицо. Теперь нужно будет как-то объяснять маме, кто такая Эрика, почему осталась до утра, а Милли – почему Эрика не может быть ее мамой. Кстати, надо распечатать конверт из суда, наверняка там пришли документы о разводе. Уже три дня забываю о нем.

Встаю и направляюсь в ванную, чтобы привести себя в порядок. А, когда выхожу, Эрика сидит на кровати, завернувшись в одеяло. Из-под него торчат только ее стопы, и пальчики с аккуратным розовым педикюром «рисуют» на ковре. Завораживающее зрелище. Странно то, что после тотального разочарования нашим сексом я все еще считаю ее соблазнительной. Обычно такие исходные данные – это повод расстаться и больше никогда не видеться.