Светорада Золотая

– Да не томи душу, Гордоксева! Каков собой Стема, я и без тебя знаю.

– Знаешь ли? А вот послушай меня. Светораде тогда одиннадцать годочков было, когда Стема твой запер ее в конюшне да хотел снасильничать.

Кудияр промолчал, только в глазах его мелькнул испуг. Не гнев, не возмущение выходкой сына, а именно испуг. Ибо он понял, от чего тогда спасла Стему Гордоксева, вырвав кнут из руки разъяренного Эгиля, а потом отправив воспитанника к отцу в Киев. С наказом никогда не возвращаться в Смоленск…

А Гордоксева продолжала негромко:

– Не подумал тогда о малолетстве княжны сын твой. Подмял под себя, разорвал на ней рубаху. Но Светорада такой крик подняла, что конюхи выломали дверь и успели поймать Стему, когда он уже в окошко выскакивал.

– Да не мог Стема такого бесчестья вам желать!.. – застонал Кудияр. – Ведь он и о тебе, и о князе Эгиле всегда только уважительно отзывался.

– Ну уж как хочешь, так и понимай. А я бы никогда напраслину на сына подруги не навела. Да и тогда я не сразу поверила, пока не увидела дитя свое, растерзанное, заплаканное, пока не выслушала признания дочери. Говорю тебе, у княжны тогда только первое женское появляться стало, а Стеме уже пятнадцать было, сильный, здоровый уродился. А Светорада… Она ведь души в Стеме не чаяла. Вот он, видимо, и решил, что и княжна Смоленская про него. А Светораде только одиннадцать тогда минуло…