Светорада Золотая

– Ты считаешь вольных тиверцев[29] разбойным племенем? А они торгуют с нами.

Ипатий улыбнулся:

– Мне отрадно, что дочь Эгиля Смоленского обучают благозвучному языку Византии. А о тиверцах я спросил, потому что скоро стану правителем Херсонеса, града у моря, какой вы называете Корсунем. И мне надо знать, кто грабит суда у побережья. Видишь, какие важные дела у меня, Светорада. Что ты на это скажешь, дочь смоленского правителя?

Она пожала плечами под малиновым бархатом плаща. Но потом ответила на довольно неплохом греческом:

– Скажу, что загостился ты у нас, спфарий.

– Верно, княжна, но только от тебя это зависит, сколько я еще пробуду в Смоленске.

Взгляд Светорады через плечо мог означать все что угодно – и обещание, и иронию.

Вскоре впереди, на подступах к Смоленску, стали появляться срубы сторожевых вышек. Службу здесь несли воины князя, следившие за порядком на этом участке реки. Ну, а там где дружинники, уже не боязно селиться и простому люду. По пути им то и дело попадались хижины рыбаков, у берегов покачивались их лодочки, на причалах у реки сидели ребятишки с удочками. И все они радовались, узнав в нарядной всаднице Светораду. Княжну одно появление которой несло удачу.