Ночной океан. Избранная приключенческая и романтическая проза

«Неужели всего лишь сон? – думал Стивен Джонс. – Хватит ли мне духу постучать в дверь мастерской и снова лицом к лицу встретиться с Роджерсом?»

Навстречу ему вышел Орабона. На его темном холеном лице по-прежнему играла снисходительная улыбка, но на этот раз служитель был необычайно учтив.

– Добрейшего утра вам, господин Джонс, – проговорил Орабона с легким акцентом. – Давно вы к нам не захаживали. Вы к сэру Роджерсу? Сожалею, но он уехал. Его вызвали в Америку по какому-то чрезвычайно любопытному случаю. Такой неожиданный отъезд, право слово. Я временно его подменяю. Буду служить делу музея верой и правдой до возвращения настоящего хозяина, – выделив голосом предпоследнее слово, Орабона увенчал еще одной улыбкой этот поток выхолощенной вежливости. Джонс не нашелся с ответом. Сбивчиво сформулировав несколько вопросов касательно ситуации в музее с той памятной ночи, он получил в ответ следующее:

– Конечно, я помню, господин Джонс, двадцать восьмое число. Утром, еще до прихода сэра Роджерса, я застал в мастерской страшный беспорядок. Пришлось работать на совесть, чтобы подготовить залы к приему гостей! Наш новейший экспонат пришлось основательно реставрировать литьем – я сам всё проконтролировал. Литье, смею заметить, труд непростой, но у сэра Роджерса я многому научился. Вы знаете, он не только великий художник, но и не менее великий учитель. Жаль, сейчас его нет с нами, но… повторюсь, вызов застал всех нас врасплох. Перед его отбытием мы работали с химическими реактивами. Занятие, доложу вам, из шумных… Возницы, заехавшие во внутренний двор, даже заявили, что слышали пальбу из пистолета в музее, можете себе представить? За всеми колбами и ретортами не уследишь, они порой и взрываются, и разлетаются… Зато мы восстановили новый экспонат! – Орабона гордо выпрямился. – Хотите верьте, хотите нет, но к нам заходили полицейские. Неделю назад мы выставили его в главном зале, и он спровоцировал несколько обмороков. Одного малодушного мужчину прямо перед скульптурой скрутил приступ эпилепсии. О да, этот экспонат, он… оказывает воздействие посильнее, чем прочие… разумеется, мы поместили его в специальную возрастную секцию. На другой день сыщики Скотленд-Ярда завизировали его лично – и сказали, что он слишком страшен для показа широкой публике, и его надлежит убрать вовсе. Какая жалость! Это ведь превосходное произведение подлинного искусства! В отсутствие сэра Роджерса я не решился направить жалобу в суд. Он не одобрил бы, думается мне, лишней шумихи вокруг своей работы. Но время докажет правоту…