А единороги будут?

Нет, я зла… Очень зла! Но не настолько, чтобы спалить сейчас все мосты, разрушить созданную Сонолой легенду, выдать всех Тарнизо с потрохами и воткнуть нож в грудь единственного человека… ну, пусть не совсем человека… из которого можно, хотя бы гипотетически, вытрясти правду.

Очевидно, Рикиши тоже вспомнил о выбитых стеклах и о шансах сгореть вместе с номером, потому что примиряюще выставил вперед руки и очень ласковым голосом произнес:

– Да, леди! Что именно вы хотите услышать?

Вот, лучше бы ему не задавать таких дурацких вопросов! Пара шагов, и я оказываюсь рядом с ним, чтобы уставиться ему в лицо, просто излучая злость и недовольство.

– Все! Все с самого начала!

– Я, – Рикиши, откинув голову, оперся спиной о стену, и, прикрыв глаза, очень тяжело задышал, примерно так же, как у Сонолы… бледнея на глазах. Вот появился пот над верхней губой… капелька пробежала с виска по скуле…

– Рики? – злость отхлынула почти сразу, уступив место страху, страху за него, за моего мужчину. Да, скрытного и, возможно, завравшегося вконец, но моего. «Надо учиться быть жестокой», – как–то отстраненно подумалось вдруг будто бы не мной. Отбросить жалость, надавить… Его жизнь в моих руках… В моих же?!