Луна и шестипенсовик

– Что же дальше? – спросил Стриклэнд.

Я попробовал значительно поджать губы.

– Если вы признаете это, то больше нечего говорить.

– Думаю, что нечего.

Я чувствовал что выполняю возложенное на меня поручение не с очень большим искусством. Я стал раздражаться.

– Черт возьми, не оставляют же женщину без единого пенни.

– А почему нет?

– Чем она будет жить?

– Семнадцать лет я работал для нее. Почему бы ей не поработать самой для себя ради разнообразия?

– Она не может.

– Пусть попробует.

Конечно, на это я мог бы возразить многое. Я мог напомнить об экономическом положении женщины, об обязательствах, подразумеваемых и торжественно произнесенных публично, которые мужчина берет на себя, вступая в брак, и многое другое. Но я чувствовал, что важно только одно.

– Вы больше не интересуетесь ею?

– Ни капельки, – ответил он.

Обстоятельства складывались в высшей степени серьезно для обеих сторон, но в его ответах было столько веселого бесстыдства, что я кусал губы, стараясь не расхохотаться. Я твердил себе, что его поведение чудовищно, я принуждал себя возмущаться его безнравственностью.