Цвет твоей крови

А потом (в бутылке оставалась еще примерно половина) я так и сказал с наигранной прямотой:

– Оксана, извини уж… Прилечь бы, намаялся за эти дни выше крыши и дальше некуда. А уж как подумаю, что спать мне на настоящей кровати, да еще чисто вымытому… – и старательно зевнул.

(Она сама говорила, что у нее в двух комнатках есть две кровати – от прежней хозяйки остались, к ней часто приезжала какая-то родственница из дальней деревни, то погостить, то просто оставалась ночевать.)

– Ну что ты, какие тут извинения, – сказала Оксана. – Я все понимаю, не бесчувственная. Нужно тебе отдохнуть как следует, неизвестно, какая дорога выпадет…

Она ничуть не выглядела ни обиженной, ни разочарованной – хотя на ее месте иные женщины именно это бы и чувствовали. Встала из-за стола, взяла керосиновую лампу (мы уже не менее часа сидели при лампе), сказала:

– Пойдем. Нет, вон в ту дверь…

Добрую половину комнатки занимала аккуратно застеленная кровать – с никелированными спинками, довольно новая. Именно такую мы с Наташкой видели две надели назад, когда укрылись от неожиданно хлынувшего «слепого» дождя в ближайшем магазине, оказавшемся мебельным. И смешливо переглянулись, явно подумав об одном и том же. Дождь кончился быстро, как всегда бывает со слепыми дождями, и я сказал, что такое брачное ложе вполне по деньгам лейтенанту погранвойск. Кто б знал, что до войны всего неделя…