Костры из лаванды и лжи

Женя сидела на узкой софе, подогнув под себя ноги и обняв декоративную подушечку из бежевого велюра. Стыд, смешанный с тревогой, жёг щёки не хуже того пламени, которое ей привиделось.

«Что теперь? Меня опять уволят?..»

 Моник открыла створки окна, и ветерок легонько всколыхнул её безукоризненную причёску, а затем добрался до Жени, обдавая свежестью и благоуханием лилий, что в изобилии росли у подножия башни.

– Всё в порядке, – Люк вышел из спальни. – Возгорания нет.

Француженка закатила глаза:

– Говорила же! Лучше бы воды подал, – кивнула она на минибар под столом.

– Я должен был убедиться, мадам Бланшар. – Люк отвинтил крышку и подал бутылочку минералки Жене.

– Спасибо.

Голос прозвучал сдавленно. Она протянула руку и взглядом невзначай скользнула по кисти парня, отмечая длинные, как у пианиста, пальцы. На коже его запястья мелькнула татуировка –  похожая на стрелу, у которой с одной стороны был обломан наконечник, а с другой – оперение. Тринадцатая руна «Эйваз». Хоть Женя ещё не окончательно пришла в себя после приступа, значение символа моментально всплыло в её голове – «Воплощение энергии жизни и смерти». Была ещё какая-то надпись, но разобрать слова не получилось. Люк, спешно одёргивая рукав, повернулся к хозяйке апартаментов: