Бронзовый клад

К ним и впрямь приближался, тяжко ступая, Медведь-Ворчун. Он нес новое ясеневое, тщательно отполированное весло.

– Кхе-кхе! Ничего-то они не смыслят – ни Толстяк, ни Колоброд! Мои верши никогда еще водой не сносило! Уж я их отыщу! – бурчал он себе под нос, а завидев Коротышку и Зубастика, тут же крикнул: – Зубастик, кхе-кхе, пойдем со мной вытягивать верши!

Зубастик, сильный и здоровый подросток, открыв рот, удивленно посмотрел на Ворчуна, а потом ответил недоуменно:

– Не сегодня, Ворчун! Утром у костра сказали, что вода стоит высоко и что на лодке плыть нельзя…

– Кхе-кхе! Это все детская болтовня. Пойдем!

Червячок воротился с корзинкой, услышал Ворчуна и сразу крикнул:

– Все в поселке говорят, что вода уже забрала верши и что Ворчуну придется плохо, если он отважится сесть в лодку. Она сразу перевернется, и ее унесет течением…

– Кхе-кхе! Заткнись, Червячок, не вмешивайся! Ладно, поплыву один, кхе-кхе, я вам всем докажу!

Ворчун начал толкать суденышко к реке. Челн у него был длинный, узкий, выжженный из ствола тополя. Скамеек там не было. Вёсельщики или гребли, сидя на дне, или стояли на вертком суденышке и «прокалывали» воду длинным шестом.