Последнее лето

– Две матери, а что, все может быть, – сказала Вэл, неразговорчивая девчонка, похожая на мальчишку, которая если и открывала рот, то только чтобы повторить сказанное другими.

Вэл была такой маленькой и худой, что невозможно было точно сказать, сколько ей лет. В отличие от остальных она приехала откуда-то из глубинки и больше всего любила лазать, по крышам, по деревьям – неважно, лишь бы повыше, и делала это виртуозно.

– Не ребенок, а чертова обезьянка, – однажды отозвался о ней один из мужчин, наблюдая за тем, как она карабкается вверх по иве.

Компания родителей выпивала на веранде.

– Гиббон, – сказал другой. – Или берберская обезьяна.

– Белоплечий капуцин, – предложил третий.

– Карликовая игрунка.

– Детеныш черного ринопитека.

Женщине это надоело.

– Заткните хлебала, – огрызнулась она.

С родителями мы вели себя строго и чуть что применяли карательные меры: воровство, насмешки, порчу еды и питья.

Они этого не замечали. А мы считали, что наказания соответствуют совершенным преступлениям.