Роза

Светлана могла рассчитывать на свою пенсию по инвалидности и детское пособие для матери-одиночки. На эти деньги она покупала капроновые колготки на смену прохудившимся, Ленинградскую тушь и кое-что из продуктов. Остальным их с дочерью обеспечивала работающая пенсионерка, моя бабка.

Я рассматриваю репродукцию картины Люсьена Фрейда «Два растения». Клинья обожженной аспидистры лежат на спутанных местами мертвых и подгнивающих лианах дихондры. Кажется, что эти растения пахнут тлением. Я поднесла к картине открытое приложение PictureThis, и оно с первого раза определило сорта растений. Меня это удивило. Мне бы хотелось писать тексты, которые не отличаются от реальности. В некотором смысле текст строится по принципу живописи. Я накладываю слово за словом, и книга превращается в полотно.

Я долго рассматривала эту картину в каталоге и подумала, что именно она больше всех напоминает мне отношения бабки и Светланы. Я помню первые шаги Светланиной дочери. Названная в честь бабки, она долго ползала и стояла, поэтому, когда бабка и Светлана сидели на кухне, они по очереди, держа девочку за подмышки, учили ее ходить. По очереди держали погремушку, за которой девочка должна была пойти, и обсуждали быт. Бабка в цветастом хлопковом халате с пояском, а Светлана – в коротком халате из искусственного шелка с изображенными на нем ядовитыми лилиями. Их ноги и руки были обнажены – белые тучные бабкины и темные худощавые Светланы. Я любила рассматривать Светланины ноги, сквозь их темную кожу проступали дороги темно-серых вен; мне казалось, что они, бабка и Светлана, сделаны из разных сортов камня. Бабка из светящегося мрамора безе, а Светлана из темного с синими прожилками. Где-то между ними была невидимая спайка, которая и обеспечивала крепость их женской связи.