Принцесса в джинсах

На зеркале начали появляться картинки подходящей косметики. Принцесса, нахмурив тонкие русые брови, изучала свое потрепанное отражение в кольце сияющих советов.

В серо‑зеленых, царственно непроницаемых глазах, доставшихся Оливии от прапрадедушки Николая Второго, сегодня плескались горечь и гнев.

Цесаревна невесело усмехнулась. Какая ирония судьбы. Ведь как раз сегодня, двадцать девятого февраля, страна празднует День Гнева. Традицию ввел как тот самый дедушка Николай Второй – после страшной швейцарской революции двадцать девятого февраля тысяча девятьсот четвертого года. Тогда закачались все соседние троны – от Адриатики до Ла‑Манша. Европейские монархи с ужасом следили за тяжелым рождением коммунистического государства. На веселой мозаичной карте Европы, в самом центре ее, образовалось черное пятно. Примыкающие к пятну страны – Германия, Италия, Франция, Австрия – срочно закрыли свои границы.

«Хороший урок для всех нас», – промолвил в конце концов дедуля Николай и сразу после этого подписал два высочайших указа: один об учреждении парламента, серьезно ограничивающего власть монарха; второй – о назначении двадцать девятого февраля днём безнаказанного выражения любых накипевших чувств по отношению к российской власти в целом и императорской семье в частности. Злоба приветствовалась, раздражение поощрялось, недовольство вознаграждалось. Никаких гонений, никаких преследований, никаких негативных последствий. Полная неприкосновенность. Но только один раз в четыре года. В остальные тысяча четыреста шестьдесят дней принималась традиционная, скучная, обоснованная критика в установленном законом порядке. Все эмоции – в День Гнева.