Цион

– Он выбрал свой путь, – сказала я. – Он сам виноват.

Риина не ответила. Конечно, он виноват. Не Цион же?

Динамики стихли, и мгновение тишины тут же сменилось грохотом бетонных ворот. От мысли, сколько они могут весить, если от движения механизма сотрясалась земля и дрожали сами высотки, у меня сдавило голову. Один из солдат толкнул осужденного в спину прикладом, и тот, споткнувшись, полетел к воротам. Слава Циону, он удержался на ногах, иначе выглядел бы совсем несчастным, но времени у него было мало. Он должен был уйти, или его расстреляют на месте: ворота держать открытыми могли не дольше нескольких секунд.

– Сейчас, – пробормотала Риина.

Осужденный сделал шаг, другой – он все еще прижимал рюкзак с желтой эмблемкой швейного кружка к груди – и оглянулся. Сквозь патлы обвел взглядом площадь, потом распрямился, отвернулся – и шагнул меж створок вон.

Мгновение, и ворота стали сползаться, а я снова ощутила вибрацию через подошвы туфель. Ничто за стенами Циона проглотило осужденного, и теперь на площади воцарилась тишина. Ни шепотка, ни шелеста, ни кашля, ни даже всхлипа ребенка. Все стояли, отбывая единогласную минуту молчания по ушедшему «названому брату и сыну». Потом толпа зашевелилась.