Смерть и фокусник

– Пожалуйста, – сказал он, жестом приглашая Деллу подойти.

И там, под бит и взрывы джаза и танцы на первом этаже, она в первый и последний раз взглянула на сокровище Бенджамина Тизела. Внутри бархатной обивки сундука лежала прямоугольная картина в золоченой раме.

– Боже мой! – воскликнула Делла.

– Ага. – Тизел сиял от гордости. – Разве она не прекрасна?

Пытаться описать такое произведение – занятие неизбежно тщетное. На картине была изображена молодая женщина, держащая на руках младенца. Лицо женщины было гладким, как фарфор, кожа пронизана розоватым сиянием радости и блаженной невинности. Ребенок, с закрытыми глазами и кричащим ртом, был изображен идеально. Его крик практически можно было услышать.

– El Nacimiento Манолито Эспины, – объявил Тизел. – Разве она не божественна? – Делла уставилась на картину.

– Простите старому дураку потуги на грандиозность, но я не мог устоять перед возможностью поделиться этой картиной с тем, кто ее по-настоящему оценит.

– Где вы ее взяли? – спросила Делла.