Ленин

В 1887 году старший брат Владимира Ильича Александр был казнен по делу о неудавшемся покушении на убийство императора Александра III. По этому же делу была арестована их сестра Анна, но она отделалась 5 годами ссылки, которую отбывала в семейном имении Кокушкино, а потом в Казани и Самаре. Ленин не простил самодержавию казнь брата и стал его непримиримым противником.

В 1887 году Владимир Ульянов окончил Симбирскую гимназию с золотой медалью и поступил на юридический факультет Императорского Казанского университета. Одноклассник Владимира Ильича по гимназии Александр Николаевич Наумов (1868–1950), министр земледелия в 1915–1916 годах, так описал внешность вождя большевиков: «Маленького роста, довольно крепкого телосложения, с немного приподнятыми плечами и большой, слегка сдавленной с боков головой, Владимир Ульянов имел неправильные – я бы сказал – некрасивые черты лица: маленькие уши, заметно выдающиеся скулы, короткий, широкий, немного приплюснутый нос и вдобавок – большой рот, с желтыми, редко расставленными, зубами. Совершенно безбровый, покрытый сплошь веснушками, Ульянов был светлый блондин с зачесанными назад длинными, жидкими, мягкими, немного вьющимися волосами. Но все указанные выше неправильности невольно скрашивались его высоким лбом, под которым горели два карих круглых уголька. При беседах с ним вся невзрачная его внешность как бы стушевывалась при виде его небольших, но удивительных глаз, сверкавших недюжинным умом и энергией». А «способности он имел совершенно исключительные, обладал огромной памятью, отличался ненасытной научной любознательностью и необычайной работоспособностью… я не знаю случая, когда „Володя Ульянов” не смог бы найти точного и исчерпывающего ответа на какой-либо вопрос по любому предмету. Воистину, это была ходячая энциклопедия, полезно-справочная для его товарищей и служившая всеобщей гордостью для его учителей». Но уже тогда «по характеру своему Ульянов был ровного и скорее веселого нрава, но до чрезвычайности скрытен и в товарищеских отношениях холоден: он ни с кем не дружил, со всеми был на „вы», и я не помню, чтоб когда-нибудь он хоть немного позволил себе со мной быть интимно-откровенным. Его „душа» воистину была „чужая», и как таковая, для всех нас, знавших его, оставалась, согласно известному изречению, всегда лишь „потемками»».[19] Своего гимназического друга Наумов назвал «гениальным разрушителем».[20]