Дело наследника цесаревича

Покотилов, сам состоявший на службе в министерстве иностранных дел, к замене одного драгомана другим как будто отнесся спокойно. Однако, пока они плыли на катере, не удержался и вставил шпильку.

– Синологом, милостивый государь, быть не так-то просто, – заметил он негромко. – Особенно если вы «ли» от «цзю» не отличаете[6].

Коллежский советник промолчал, как будто ничего не слышал, и только глядел на приближающийся серый борт фрегата. Пока они плыли, Путята вкратце рассказал Загорскому биографию Ваховича, чтобы тот случайно не проговорился в беседе с кем-нибудь на борту фрегата.

Наследник принял рапорт полковника, а затем с интересом посмотрел на стоявших за его спиной Покотилова и Загорского. Путята поспешил представить их августейшему собеседнику как молодых драгоманов-китаистов.

– Молодых? – удивился двадцатидвухлетний цесаревич. – Сколько им лет – тридцать, тридцать пять?

Однако полковник ловко выкрутился.

– У нас, ориенталистов, есть поговорка: главные трудности в китайском языке начинаются после первых пятнадцати лет изучения. Так что этих господ вполне можно считать молодыми китаистами, хотя люди они вполне уже зрелые.