Дело наследника цесаревича

– Интересный старик, – откашлявшись, проговорил Покотилов, имея в виду Ли Хунчжана.

Загорский кивнул: да, интересный. А еще очень умный и хитрый. Покотилов согласился: это верно. Не умный и не хитрый не поднялся бы на такие высоты в китайской иерархии. Бывает, кому-то высокий чин достается только за родственные связи. Но генерал-губернатор – пост практический. Здесь никто за него его работу не сделает.

Загорский, по-прежнему не глядя в сторону собеседника, слегка улыбнулся, кажется, соглашаясь с умозаключениями более молодого коллеги. Тут Покотилов набрался храбрости и сказал:

– Вы меня простите великодушно, господин Загорский… – тут он испуганно сбился и быстро проговорил: – Я хотел сказать, господин Вахович, то есть, вы понимаете… Я был бестактен и груб. Я сожалею о своем поведении.

Нестор Васильевич повернулся к нему. В глазах его плясали чертики. Сбитый с толку Покотилов умолк.

– Ей-богу, не стоит об этом, – весело сказал коллежский советник. – Я уже обо всем забыл. Тем более что я понимаю вас, как никто другой. Китайский язык, который мы избрали своей профессией – дело настолько сложное и тонкое, что любой синолог испытывает к коллегам вполне понятное недоверие и ревность. Я и сам иногда гляжу на какого-нибудь тридцатилетнего юношу и думаю: да что он может понимать в китайском языке и китайской культуре? Ведь он наверняка иероглиф «ли» от иероглифа «цзю» не отличает.