Расстрельный список

– А ну вон отсюда, дармоеды! – рявкнул Коновод неожиданно зычным голосом.

И жрунов как ветром сдуло. Мы остались в избе вдвоем.

– Смочи горло, – кивнул Коновод на литровую бутыль самогона. – Под амброзию и разговор веселее.

– Нет, благодарствую. Когда в деле, я не пью, – отрицательно покачал я головой, примостившись на лавку.

– Ну и правильно. – Коновод вдруг резким движением смахнул бутылку со стола, так что она упала и покатилась по полу, расплескивая мутную жидкость. Вытащил из кармана кожанки серебряную флягу и приложился. Я ощутил запах коньяка.

Он сунул флягу обратно в карман и на миг замер, оловянными глазами смотря куда-то впереди себя, в одному ему видимую даль. А я смотрел на него, осмысливая первые впечатления, которые бывают часто самыми верными.

Павло Христюк, поначалу прозван был Христосиком, но постепенно его стали величать уважительно – Коноводом, что означает нечто вроде предводителя. Насколько о нем был наслышан, это такой рафинированный продукт Гражданской войны, вся его суть огранена ею, там он был сотворен как лидер и без нее он себя не мыслит. Побывал на службе у всех участников азартной игры по дележке и реформированию Украины. Прислуживал гетманам и немецким оккупантам после Брестского мира. Командовал отрядом у «зеленых» – бандитов атамана Зеленцова. Повоевал у Петлюры, Махно. Одно время даже прибился к красным, но не прижился: те слишком сдерживали неудержимые порывы его души. Так и штормило его от угла к углу, пока не вбилась накрепко и бесповоротно в его башку идея о самостийности Украины, которой мешают жить, – и далее по списку: «комиссары, поляки, москали, жиды и прочие, прочие, прочие».