Протагонист

мама, а чего ты хочешь?

крест? могилку? отпевание?

Пусть ГОСПОДЬ приглядывает за моим сыном.

раз не уследила я?

Не отправила. Стерла. С ней разговаривать – что лить санитайзер на расцарапанную руку. Яд вместо слов, кислота вместо крови. Как у Чужого. Мама и была мне чужой: в детстве я любила представлять, что меня ей подбросили. Я спрашивала об этом у папы, а он засмеялся и сказал, что можно подделать отцовство, но не материнство. Даже кровь ее – четвертая, отрицательная – никому из нас не подходила, ни с чем не сочеталась, как не смогла хоть с кем-то просочетаться мама, только лишь бракованным браком, которым она забраковала папу так, что он до сих пор считает, что ей должен, и даже в завещание включил не только Катю, меня, Никиту, но и её, хотя казалось бы, и я могу сейчас ей это бросить, плюнуть ядом, как делает она, но не стану, ведь так я стану ей, я уже становлюсь, и даже Дима говорит, что я бываю невыносима, а как объяснить, что, стоит мне разозлиться, как выносить себя мне невозможно, и я превращаюсь в кого-то другого, в ехидну, как будто в нашу с папой человеческую кровь впрыскивается материнский яд, и вот я становлюсь ей, извиваюсь, ищу жертву, ищу, кого бы укусить, и кусаю Диму, и единственный способ прекратить всё это – это увидеть себя глазами маленькой Ники и сказать: хватит, я не такая.