Механические птицы не поют

Не так важно, что делало пиратов такими беспощадными – главное, что в море было опасно. Так же, как и в небе.

– За что, кроме звериной харизмы и мощи, особенно заслуживает восхищения ваш корабль? – спросил Уолтер.

– Мы привезли партию товара из Морлисса. В основном – запчасти, а ты знаешь, сколько стоит каждая шестеренка с наших заводов. В Морлиссе беспорядки, мальчик. Там бунтуют рабочие, страшно бунтуют. Повсюду синие флаги, резня, улицы залиты кровью. Ни один бриг, ни один фрегатик не вырвался из порта, и даже не каждый капитан парохода рискнул… а моя девочка нас увезла. Когда я помру и отправлюсь в Ночь, помяни мое слово, мальчик: меня оттуда вывезет «Ханда»!

– Вы правы, герр…

– Рауль.

Он произнес свое имя как-то по-особенному, с долгим, раскатистым «р» и короткой «л» на конце.

– Вы совершенно правы, герр Рауль: вы и ваша «Ханда» заслуживаете общего восхищения. Удивительный корабль, смелый, без единого экрана!

Особо богатые купцы ставили экраны вдоль всех бортов, чтобы они отражали волны, делая корабль почти невидимым. Мачты либо прятались в палубу, либо вместо голограмм парусов на тонкие экраны, которые их транслировали, выводилось изображение неба и воды. Уолтер мало знал о кораблестроении и никак не мог понять, зачем кораблю нужны мачты, если нет настоящих парусов. Ему обычно называли две причины – верность традициям и возможность поставить настоящие паруса. Уолтер не знал, что нужно сделать с механическим кораблем, чтобы ему пришлось ставить паруса. Зэла однажды ответила на этот вопрос: «Утопить механика!», а потом как-то странно презрительно хмыкнула.