Стоик

– Я знаю… – мягко ответила она, глубоко тронутая этим признанием.

– Все эти восемь лет я видел перед собой идеал, – продолжал он. – Это были вы.

Он замолчал. Ему хотелось сжать ее в объятиях, но он интуитивно чувствовал, что не должен этого делать. Помолчав, он сунул руку в карман жилета и вытащил тоненький золотой медальон величиной с серебряный доллар, открыл его и протянул ей. На внутренней стороне был маленький портрет Беренис: двенадцатилетняя девочка, стройненькая, хрупкая, высокомерная, сдержанная, серьезная – такой она осталась и теперь.

Беренис взглянула и сразу вспомнила – ведь это снимок еще того времени, когда они жили с матерью в Луисвилле и мать ее была женщиной с положением и со средствами. Как это не похоже на то, что сталось с ними теперь! И сколько пришлось ей вынести из-за этой перемены! Она смотрела на свою карточку, и светлые воспоминания проносились перед ней.

– Откуда у вас эта карточка? – спросила она наконец.

– Я увидел ее на письменном столе у вашей матушки в Луисвилле и взял себе. Только она, конечно, была не в этой оправе. Это уж я сам сделал потом. – Он бережно закрыл крышку медальона и спрятал его в карман. – С тех пор она всегда при мне.