Истребление персиян. Сборник

…Господи, как же он всё знал, понимал, как он летал, реял над текстами обожаемой нами обоими русской литературы, как удивительно растолковывал смыслы, углубляясь, и зарываясь, и завираясь, какие подвалы и чердаки находил в забытых текстах, – я и не знала, не слышала о них! Как я его любила!

Так и не написали ничего. Поленились. То, что называется: пар ушел в свисток. А потом и “Чемпион” снесли. Сам кабак с хозяином и поварами переехал куда-то в дальний район, и мы потеряли его из виду. Поезд, покачивая синими ламбрекенами, ушел. “На кухне вымыты тарелки, никто не помнит ничего”.

Не могу себе простить всего этого недописанного, профуканного, профершпиленного, оставленного на потом. Ведь нет никакого потом.

У моей бабушки, Натальи Крандиевской, есть стихотворение:

• Там, в двух шагах от сердца моего,
• Харчевня есть – “Сиреневая ветка”.
• Туда прохожие заглядывают редко,
• А чаще не бывает никого.

• Туда я прихожу для необычных встреч.
• За столик мы, два призрака, садимся,
• Беззвучную ведем друг с другом речь,
• Не поднимая глаз, глядим – не наглядимся.

• Галлюцинации ли то, иль просто тени,
• Видения, возникшие в дыму,
• И жив ли ты, иль умер, – не пойму…
• А за окном наркоз ночной сирени
• Потворствует свиданью моему.

Когда я прохожу мимо того клочка асфальта, на котором некогда стоял “Чемпион”, я всегда говорю себе эти стихи. Там теперь ничего нет. Только дерево и воздух.