Лунная Ведьма, Король-Паук

В несколько ином свете предстают и приглашения Кеме прогуляться на задний двор, где он может ей «кое-что показать» и ей это «понравится». Соголон хватает ума понимать, что она еще не совсем вошла в возраст, а также, что нельзя доверять мужчинам, когда те предлагают тебе прогуляться в потемках – уроки, усвоенные еще у мисс Азоры. Когда же Соголон интересуется, почему Кеме все еще здесь, при доме, он в ответ спрашивает: ей что, не терпится, чтобы он ушел? А сам тут же смеется и говорит, что ему было поручено доставить чету Комвоно к королевскому двору, а это, по высочайшему мнению, пока еще не состоялось. Последнее время он еще и зазывает ее пойти поучиться стрельбе из лука, на что Соголон, впрочем, тоже соглашаться не торопится.

Стены отведенной ей комнаты безмолвно давят; уходя головой в подушки, она чувствует себя куском железа. После ухода Аеси в гостиной и коридоре остается его запах; или, может, это просто воспоминание. Приходят мысли и о свойствах памяти. Вот, скажем, два дня назад хозяйка переживала насчет Сестры Короля, но прошел всего день, и она сказала, что такой души на свете нет. Впрочем, сказать, что ее теперь нет, может подразумевать, что раньше она была. Плохо, если хозяйке мнится, что она путает, хуже, если она решит, что Соголон всё выдумывает с каким-то тайным умыслом. Между тем она знает, что принцесса не выдумана, и подозревать госпожу в потере памяти причин нет, особенно когда остаток дня память у хозяйки превосходная – вон как она давеча распекала ее за подслушивание. Но спутанность хозяйки наводит на мысль, что сны и память в ней сплавляются воедино, и остается лишь гадать, куда это может завести. Такие раздумья отягчают, но затем Соголон погружается в легкий сон с зыбким видением, в котором есть вспышка тех самых волос, рыжих как голова птицы-ткача. В сновидении он поворачивается к ней лицом и собирается заговорить, но тут Соголон просыпается.