Рыжик на обочине

– Съешь сама, – сказал он.

– Хорошо, спасибо.

– Послушай! – обернулся он к ней. – Давай я завтра приготовлю мое всемирно известное чили. А ты приедешь к ужину и привезешь кукурузный хлеб.

– Ну не знаю…

– Чили на кукурузном хлебе! Ням-ням, – соблазнял он.

– Хорошо, – сказала она, – наверное, получится. Если только пораньше.

Она открыла дверь и наконец-то поцеловала его по-настоящему, а затем отступила, давая ему пройти.

На обратном пути дорога была практически пуста, но тем не менее Майка соблюдал ограничения скорости. Он не признавал теорию, будто законы допускают небольшие отступления. Если 35 миль в час можно трактовать как 38, то пусть сразу так и скажут: 38 миль в час.

«Вполне разумно», – одобрительно прокомментировал бог транспорта.

Майка ехал на запад по Норзерн-парквей. Свернул влево на Йорк-роуд – разумеется, сначала включив поворотник, хотя и ехал по полосе, предназначенной исключительно для собирающихся свернуть влево. Какое-то беспокойство слегка покалывало его мозг. Ему показалось, что Кэсс была не так нежна, как обычно. И с каких это пор ее волнует, нужно ли ему сегодня выкатывать мусорные контейнеры? Но она не из тех, кто склонен к таинственным обидам, как некоторые женщины, а потому Майка отмахнулся от таких мыслей и начал насвистывать «Лунный свет в Вермонте» – последнюю песенку, прозвучавшую по ее радио.