Раздразнить дракона. Интервью для Мэри Сью

Еще оставалось то, что ломало и гнуло все доводы рассудка, – знание. Глубинное понимание: если я развернусь, попробую уйти, не попытаюсь помочь… внутри что-то сломается. Порвется тонкая нить, связывающая все внутри меня воедино. И я уже никогда не буду прежней.

А потерять саму себя сейчас казалось вдвойне страшнее, еще и от осознания того, что телом-то я уже потерялась. Берег, камыши, эта жуткая поляна, обоз с кучей человеческих трупов в старинных одеждах. Стрелы, раны, кровь… – целый чужеродный мир, которого существовать просто не могло. В двадцать первом веке. В цивилизованной стране. Не могло – и точка. Но он был. Существовал. Казался настолько реальным и до дрожи настоящим, что чужеродным элементом в нем оказывалась именно я: в мокрых джинсах, старых кроссовках и несуразной болоньевой куртке.

Другой мир, иной мир… – догадка, от который все внутри начало скручиваться узлом. Но я, переставляя ладони и колени, тащилась вперед, ориентируясь на стон, и гнала, гнала прочь эту сумасшедшую мысль, как и слепней, почуявших во мне новую поживу.