Мой наполовину

– Не смей, – угрожающе шепчу и смотрю на нее не менее дико. – Ты меня уже достала. Сидишь дома, не работаешь. Я тебя кормлю, одеваю, оплачиваю коммунальные услуги за всех нас. И в ответ прошу просто сидеть с моим сыном. Твоим внуком, это что сложно?

– Сложно, если он рожден в грязи, а его отец…

– У моего ребенка нет отца, мама. У него есть только я. Я его мама, папа, бабушка и кто угодно. Я, – прикрикиваю срываясь. – Когда же ты поймешь наконец, что я ломаюсь изнутри, когда ты все это произносишь. Это я пережила боль, я… – бью себя в грудь, роняя горькие слезы обиды. – Не ты. И я решила, что мой малыш родится. Я… Твоя дочь… А он, лишь маленький ребенок. Мой ребенок, – снова бью себя в грудь и, захлопнув дверку гарнитура, ухожу из кухни.

Дрожащими руками открываю дверь балкона и выхожу на него. Голова идет кругом и кажется, что я вот-вот упаду, но, хватаясь за поручень, удерживаюсь.

Напоминаю себе купить за таблетки от головной боли, которая часто бывает из-за недосыпа или тяжелого трудового дня, когда пойдем с Гордеем на плановый осмотр к педиатру.