Огарок во тьме. Моя жизнь в науке

В роли заместителя смотрителя я должен был председательствовать за ужином в Главном зале и читать молитву до (Benedictus benedicat[7]) и после еды (Benedicto benedicatur[8]). Я был среди большинства, которое произносит последнее слово как “бенедиката”, уходя от английского произношения; но некоторые из старших членов совета колледжа с классическим образованием произносили “бене-дай-кей-тур”, как будто это английское слово; это приводило меня в восторг, хотя я и не осмеливался последовать их примеру. Сомневаюсь, что они и вправду думали, будто древние римляне так говорили, но их аргументы наверняка были продуманными и взвешенными и, вероятно, брали свой исток в каком-нибудь незапамятном диспуте церковных наставников. Один из моих предшественников на этом посту, Джеффри де Сент-Круа, специалист по древней истории, отказывался читать молитву по соображениям свободы совести (он называл себя “вежливо воинствующим атеистом”). Но свою совесть он проявлял и тем, что любыми усилиями находил кого-нибудь, кто все же прочтет молитву вместо него. Однажды я был в гостях на ужине в Королевском колледже, нашем сестринском колледже в Кембридже (часовня которого, кстати, – одно из прекраснейших зданий в Англии). Председательствовал один из старших членов совета колледжа, несравненный Сидней Бреннер, один из отцов-основателей молекулярной генетики и заслуженный (а они не всегда заслуженны) лауреат Нобелевской премии. Сидней постучал молотком, призывая всех встать, а затем торжественно провозгласил соседу: “Доктор ***, не будете ли вы столь любезны прочесть молитву?” Я же придерживался точки зрения великого философа сэра Альфреда Айера, который, будучи заместителем смотрителя Нового колледжа, охотно читал молитву, объясняя: “Я не согласен говорить неправду, но ничего не имею против того, чтобы произносить бессмыслицу”.