Ящик Скиннера
– Мама! Мамочка!
Жалобный голос заставил Ян Чжинсена замереть с занесенной для удара рукой. Непроизвольно он перевел взгляд на стену. Жена смотрела на них с портрета в черной рамке, и в ее глазах ему почудилась мольба.
Мужчина ослабил хватку, и Ян Чжан повалился на пол. Он свернулся в клубок и продолжал тихонько плакать, бормоча:
– Мамочка… Мамочка…
Ян Чжинсен стоял над ним с беспомощно повисшими руками, ловя воздух ртом. Когда он снова смог нормально дышать, то указал сыну на его спальню:
– Иди к себе! Сегодня останешься без ужина.
Ян Чжан неловко поднялся с пола, прошел к себе в комнату и захлопнул дверь.
* * *Ян Чжан сидел тихонько, не включая свет изредка оглашая темноту сдавленными всхлипами. Постепенно он перестал плакать, слезы на острых скулах подсохли. Он тихонько потрогал горящее лицо, на котором уже проступали выпуклости – следы отцовских пальцев.
Мальчик был спокоен – он не казался ни напуганным, ни сердитым. Он продолжал ощупывать след пощечины и прислушиваться к звукам из гостиной.