Сценарии судьбы Тонечки Морозовой

Она сказала:

– Ужасно.

– И я как-то очень быстро понял, что меня не спасут никакие общепринятые штуки – работа, ребенок, новая любовь!.. Какая, к черту, новая любовь! Я понял, меня спасет лихорадка, понимаете?

– Нет, – сказала Марина. – Не понимаю.

– Я стал метаться. В прямом смысле слова. Я не давал себе ни минуты на раздумья и, стало быть, на слабость. Я везде таскал за собой ребенка, по всем командировкам, именно потому, что это было очень неудобно и трудно. Мне нужно было, чтоб неудобно и трудно. Когда он подрос, мы стали носиться на корты, оттуда в бассейн, из бассейна на конюшню. Из школы он приезжал ко мне на работу, сидел в отдельной комнате и делал уроки, а я проверял между совещаниями и разной текучкой.

– И все не отпускало? – спросила Марина.

Она давно бросила котлеты, стояла и слушала его. И собака Черри слушала.

– Нет, – отрезал Липницкий, – не отпускало. Мне кажется, я его тогда чуть не сгубил совсем. Ему было лет десять, когда я догадался перевезти к себе бабушку, мать моей жены. И она постепенно наладила нашу жизнь. Просто наладила!.. Но Данька разом все бросил – и лошадей, и бассейн, вообще все! Он сказал, что больше не может, и я не стал настаивать. В конце концов, он тут ни при чем. Он не виноват, что я таким образом… отвлекался.