Память – это ты

В первый же раз, когда я сел играть на тротуаре напротив, она подошла сказать мне пару ободряющих слов. Когда я поднял глаза, лицо ее исказилось горестной гримасой: она узнала меня. Она помнила и меня, и маму. Больше маму. О маме она говорила так, будто я не был с ней знаком. Но это было неважно. Возможно, способность пробуждать в людях такого рода чувство и отличает живых от мертвых. С того дня, если живот сводило от голода, я приходил туда, и стоило мне сыграть несколько песен, как донья Пепита, смахивая слезинку, выносила мне заботливо приготовленный бутерброд.

– А кто эта девушка из песни? Она правда живет в горах?

Более того, словоохотливая донья Пепита вскоре рассказала всем покупательницам, кем была моя мама и какой хороший мальчик я сам. Некоторые женщины, растроганные ее слезами, угощали меня чем-нибудь, выйдя из лавки, или давали монетку-другую со сдачи. Так что дела мои могли быть и хуже. В некоторых районах города люди умирали от болезней или истощения прямо на улицах.

Когда начинало вечереть, я возвращался домой. Дыру в стене гостиной я закрыл шторами и простынями. Они не спасали от сильного ветра, но поскольку погода стояла мягкая – единственное, что у нас еще оставалось хорошего, – замерзнуть я не боялся. Еще я навел в квартире порядок, чтобы она обрела жилой вид, как раньше. В ней многого недоставало, зато теперь можно было смотреть по сторонам почти без отвращения.