Две полоски. Двойная ошибка

Вину искупила, мужиков подставила, убежала, поджав хвост, а потом сидела как пришибленная в съемной конуре на Теплом стане неделю, приходила в себя. Вот я совсем не из робкого десятка, но это было третье событие в моей жизни, которое почти поломало.

Первое вспоминать не хочу. Потом был Ваня Чехов, моя первая – шальная, до боли в сердце – любовь. Я бы могла об этом написать роман, но занимаюсь тем, что перевожу чужие.

Сильный ветер чуть не сдул с головы берет, плотнее затянула пояс на пальто, под ногами лужи покрылись тонкой коркой льда, держу сына за руку, он уверенно шагает по этой корке, ломая ее.

– Не знаю, милый, думаю, что нет, но ты, если что, сильно не жди, ложись спать у Лары.

Милана позвонила неожиданно, я даже не поняла, кто это. Разговор начался, как всегда, в излюбленной манере Мироновой – превосходства над другими. А я уже и забыла, как звучит ее голос, при котором хочется лопатой с ее белобрысой головы сбить корону.

У нас с ней старая «любовь», точнее, любовь была одна на двоих, и звали ее Ваня Чех. Тихий, но в его спокойствии было столько уверенности, гордости и наглости, что порой это удивляло даже отбитых мажоров.