Это я тебя убила

– С-собака…

– Не ругайся, – требует Скорфус и перебирается на второе мое плечо.

Рокочет тихий утробный смех – и я цепенею, забыв даже вздохнуть. Судя по впившимся в тунику и кожаную накидку когтям, мне не послышалось. Скорфус тоже замер, тоже напрягся, и только его мокрый язык продолжает соприкасаться с моей шеей. Потом он шепчет:

– Хороший знак.

И возвращается к вылизыванию.

Медленно, осторожно я открываю глаза и заставляю себя опустить взгляд. Распростертый на дне телеги Монстр по-прежнему смотрит на меня; по краям тряпки, закрывающей его рот, выступила темная, с совсем слабым багровым оттенком жидкость – точно кровь. Глаза немного прояснились, хотя все еще больные. Я не то чтобы чувствую жалость… хотя не без этого.

– Орфо, – тихо говорит Скорфус, слетев с меня. Мы поднимаем головы почти одновременно. – Сталактитов больше нет. И вряд ли уже пещера осыплется. Мы почти приехали.

С этими словами он перебирается на спину ящерицы – аккуратно, чтобы не задеть ее тонкую, лишенную чешуи кожу когтями. Самоустраняется, паршивец, но я не могу его винить. То, что Скорфус вообще взялся помогать мне, то, что поверил словам «Слушай, да, все плохо, но без этой твари мне правда конец» – уже большая щедрость с его стороны. Важная. Ведь когда он только появился, я была уверена: им руководит чистый расчет. Примерно такой же, как и у любого бродячего животного, пусть даже и полубожественного происхождения.