Без смягчающих обстоятельств

– Вот все и сложилось, – грустно сказал доктор Веригин. – Как пошло, тупо и нереально жестоко. Тот случай, когда хуже быть не может. А если подонков не схватят на преступлении, мы потеряем все: и людей, и надежду. До утра, Сережа. Я завтра должен Ивановой назначить день и освободить его от операций.

Это был день главной операции в его жизни. Он потом даже не пытался вспомнить порядок собственных действий. Веригин существовал в режиме отлаженного робота с программой мгновенной фиксации малейших ошибок и отклонений. Артем помнил, точнее, не мог уже никогда забыть другое. То, что обнаружил в себе впервые с самого рождения и что совершенно не брал в расчет. То был темный, липкий страх, который парализовал волю и стремился погасить разум. То была кипящая, безумная жалость, которая рвала сердце. И Артем хватался за спасательный канат ненависти. Такая адская компания, такая неизведанная область науки, как потребность возмездия.

Все шло по плану. Иванова уверенно командовала, как генерал на поле боя. Все подельники были спокойны, уверенны, точно знали свои обязанности. Веригин констатировал смерть Валентины Гриневой и достал бланк свидетельства о смерти с печатью собственной клиники. Иванова мельком взглянула и удовлетворенно кивнула полицейским, которые начали составлять протокол. Приметы смерти ей явно были хорошо знакомы.