Мама для Одуванчика

– Ты что творишь? – голос просел, а желание не заставило себя ждать, пробуждая организм.

– А что такое? – хлопают ресницы, – мы быстро… – подмигивает стюардесса и, запустив ладошку мне под рубашку, тянется к губам. Эта кошка знает, как повлиять на мужчину и разбудить голодного зверя внутри. Лиля прижимается всем телом, заставляя и меня отмереть, задрать ее юбку и в последний момент увернуться от поцелуя, прикусив в шею. От нее пахнет сладкими духами, а умелые ладошки уже спускаются ниже.

– Мы создадим себе только проблемы, – обхватываю за затылок, распутывая аккуратный пучок на ее голове, и вжимаю что есть сил девушку в себя, показывая силу своего желания.

– Никто не узнает… – шепчет Лиля и снова тянется к губам, предельно четко демонстрируя, чего хочет.

– Без поцелуев, ты же знаешь, – рычу, уворачиваясь и прикусывая мочку уха, не собираясь снимать это странное табу. Мне не нужны поцелуи. Я не понимаю в них кайфа и никогда не пойму. И Лиля это знает. И Карина знала, и еще с десяток любовниц, что было у меня за эти годы.