Пополам

– Конечно, защитю! – пообещал Антон.

Сейчас он понимал, что мама с папой развелись не вдруг. Еще тогда, после рождения сестры, все в их семье пошло не так. Мама пыталась сохранить их мир. Не ради себя – ради них, детей.

Сестрой Антон восхищался. Она скатывалась с самых страшных горок на детских площадках, лупила в детском саду всех, кто пытался отобрать у нее игрушку, не слушалась бабушку, даже если та отправляла ее в угол в качестве наказания. Но самое главное – Юлька не боялась папу, нисколечки. Отец мог говорить строго, кричать, она только хмыкала и делала по-своему. Точнее, Юлька вообще никого и ничего не боялась. Она закатывала истерики, валяясь на полу и стуча ногами, добиваясь своего. Могла ударить по ноге воспитательницу, если та делала ей несправедливое замечание, и залупить лопаткой по голове обидчика. Но, оставаясь наедине с мамой или с Антоном, эта хулиганка и драчунья, на которую все жаловались, тут же превращалась в нежный цветочек. Ластилась к маме, обнимала брата. Позволяла себя целовать, щекотать и гладить. Они втроем, когда папа был в командировке или задерживался на работе, укладывались на узкой кровати Антона. Юлька пихалась ногами, натягивала на себя одеяло, хохотала. Мама читала вслух книжку. Любую. Иногда сказки для Юльки, иногда что-то по школьной программе для Антона. Он умирал от счастья. По утрам Юлька всех будила, скача на кровати. Мама и Антон могли проспать до одиннадцати, Юлька же подскакивала в семь, неизменно бодрая и готовая к подвигам. Мама, заспанная, шла на кухню и предлагала Юльке помешать тесто на блинчики или оладьи. Потом они выкладывали из колбасы или огурцов рожицы. Сестра предпочитала монстров, чем страшнее – тем лучше. Солнышки и цветочки ее вообще не интересовали. Потом она изображала этих самых монстров, держа блин на уровне лица…