Пополам

– Ускакала. Не могу же я ее задерживать, – объяснял он Антону, на котором лица не было от горя.

Настя уговаривала Юльку простить брата.

– Потерпи, все пройдет. Девочки такие. Им нужно время, – успокаивала она Антона. Тот кивал, зная, что его сестре нужно в два, три раза больше времени, чтобы простить. Юлька долго помнила обиды и прощала тяжело.

– Она маленькая. Подрастет и поймет, что ты ничего не мог сделать. Ты ведь тоже ребенок, – убеждала Настя.

– Не хочу, чтобы мы стали чужими, – признался Антон. – Почему родители так с нами поступили? Разве можно – делить детей?

Настя пожала плечами. Значит, можно.

– Я накоплю и подарю Юльке боксерскую грушу, перчатки, кроссовки и абонемент в боксерский клуб. Тогда она меня простит, – объявил Антон то ли Насте, то ли самому себе. Теперь у него хотя бы появились цель и смысл жить.

«Это моя вина, только моя», – твердила себе Анна каждую ночь, каждое утро, день и вечер. Каждое утро она просыпалась по будильнику и заставляла себя встать. Не потому, что не выспалась, а потому что не спала вовсе. На таблетках удавалось заснуть на три-четыре часа – не больше. Остальное – дурная затягивающая дремота, из которой не выпростаться. Полусон и полуявь. Состояние – между. Анне казалось, что она застряла в нем, в этом «между», и ничего не может с этим сделать. Вроде бы брак, а вроде и нет. Вроде жизнь, а иногда кажется, что нет. Всегда будто смытая картинка перед глазами. Как у человека, забывшего надеть очки. Туман и муть, только контуры.