Двоюродная жизнь

Дмитрий Васильевич поцеловал жену и радостно сказал, что Юля – по словам Кристины, ее матери, – очень легкая девочка.

Да, правда.

Ни капризов, ни скандалов, ни требований, ни слез. И в школе порядок – со всеми в классе дружит, учится хорошо. Сидит за столом, подперев головку худыми кулачками, и учебник читает. Вилку держит правильно. Спит ручки под щечку. Даже когда пошел переходный возраст – двенадцать, тринадцать, четырнадцать, – такая же вежливая. Дмитрия Васильевича называла папой, а Наталью Сергеевну – никак. Исхитрялась, чтоб без обращения. «Простите… А вот можно… Видите ли… Как вы думаете…» и все такое. И строго на «вы».

Наталья Сергеевна не давила на девочку в этом смысле. Просто старалась быть с ней еще ласковее, еще мягче и роднее.

Потому что буквально через два-три месяца после того, как Юля переехала к ним, Наталья Сергеевна полюбила ее. Это как-то само случилось, незаметно, но быстро: непонятный чужой ребенок, посторонний человек в доме, вдруг превратился в часть ее жизни, в «кусок себя», как признавалась Наталья Сергеевна мужу. Возвращаясь со службы домой – особенно осенью и зимой, когда свет зажигают рано, – она стояла недолго во дворе, всматриваясь в окна и радуясь, если там мелькнет Юлина тень. А потом специально звонила в дверь, чтоб услышать легкий топот по коридору, и была счастлива. Она ждала, что все получится само.