За последним порогом. Паутина

– Мы можем поставить условие, чтобы он передал главенство Беримиру.

– А с чего ты взял, что они искренне хотят помириться? Почему ты не допускаешь, что они просто хотят по-родственному пролезть поближе ко мне?

– Я, конечно, не знаю, что там у них в головах творится, но я точно знаю, что Беримир хотел восстановить с нами отношения задолго до того, как ты возвысилась. Был, правда, ещё один случай, когда у Путяты из-за нас были неприятности с родичами, но это было уже после твоего возвышения, так что там трудно уверенно говорить о мотивах.

Мама молчала, глядя куда-то вдаль. Наконец она снова взяла в руки вилку с ножом.

– Лена, передай, пожалуйста, горчицу, – сказала она, опять приступая к эскалопу.

Дальнейший обед протекал в полном молчании.

Боевая практика у нас по какой-то неизвестной нам причине задержалась, и первого занятия я ждал, пожалуй, даже с нетерпением. За прошедшие два года я постепенно проникся уважением к Генриху Менски. Он, конечно, не упускал случая повеселиться за счёт студентов, и образ садиста-затейника прилип к нему довольно прочно и отчасти заслуженно. Однако если приглядеться, то можно было с удивлением обнаружить, что студенты у него никогда не получают травм. Точнее, если изредка и получают, то исключительно друг от друга. При этом учил он превосходно – даже Иван уже совершенно не походил на деревенского увальня, и добиться этого за каких-то два года было поистине поразительным результатом. Если учесть, что именно боевая практика была для нас залогом выживания, то можно было смело сделать вывод, что нам здорово повезло с преподавателем.