Вирус ненависти

– Комнату мы вам и здесь найдем, – улыбнулся Шелестов. – Такие человеческие качества заставляют меня и вам ответить тем же добром, с которым вы ухаживали и заботились об этих людях. Вы, наверное, на базар свое носили менять на еду? Это были ваши украшения? Дорогие, наверное?

– Да, это последнее, что у меня было, – вздохнула женщина, держа кружку с горячим чаем двумя руками и задумчиво глядя на огонь в буржуйке. – Мы все, что могли, уже обменяли. И на еду, и на лекарства. Даже вещи, какие были, я носила на базар. Даже не знаю, что бы я стала делать, не встреться мне ваши Виктор и Борис. Они меня приняли за кого-то другого? Наверное, за перекупщицу краденого?

Шелестов с улыбкой посмотрел на Ларису Сергеевну и подлили ей еще чаю. Удивительная женщина, хотя что тут удивительного, когда все, кто оставался на оккупированной территории, через кого прошла война, все выживали как могли, все отдавали последнее. Один блокадный Ленинград чего стоил. Вот где памятник мужеству людей ставить надо!

– Ну, мы не столько вас подозревали, – рассмеялся Шелестов, – сколько надеялись через вас выйти на тех, кто действительно этим занимается. Скупает, обменивает, за бесценок выкупает у голодных людей дорогие вещи, украшения. Правда дорогие украшения были?